Началась эта история в июне 1996 г. самым банальным образом, у меня вытащили бумажник вместе с документами и деньгами. После непродолжительных “теплых” пожеланий неизвестному “умельцу”, я успокоился и потом даже порадовался, что я не Чубайс и потерял не полмиллиона в коробке из-под “Хerox”. Ну, а паспорт, думаю, вернут, подкинут - кому он нужен?

На всякий случай через 3 дня заглянул в горотдел милиции - не приблудился ли мой документ. Дежурный офицер меня успокоил: “Как только - так сразу”. Доставим, мол, или дадим знать. Увы, ни только, ни сразу, ни через полгода. Пора было уже что-то думать и нечто предпринимать, нельзя же жить букашкой (без бумажки). В марте следующего года я обратился к паспортистке ЖЭКа-4, чтобы оформить получение нового документа. Здесь меня “приятно” удивили, что анкета заполняется “державною мовою”. Делать нечего: записал свое Ф.И.О. так, как оно звучит - Владімір Алєксандровіч. И - не угадал. Меня поправили: “теперь вас зовут “Володимир Олександрович”. И хотя я пытался объяснить, что папа и мама, друзья и подруги никогда меня так не обзывали, но человека, вооруженного инструкцией, переубедить не удалось.

Как и положено законопослушному гражданину, я сделал отмашку рукой, молча исполнил требования и в обмен на толерантность получил временное удостоверение.

Получил, но не успокоился. Не давал покоя вопрос: ну, а если бы я был Джоном или Мишелем, как бы меня обозвали эти инструкции? Наверное, Женей чи Михайлом? Решил проверить свою память - как переводятся имена личные на другой язык. Обратился к самым грамотным людям нашего города - в комиссию по реализации закона Украины “Про мову” при горисполкоме.

Самые грамотные люди города сослались на самых-самых грамотных людей на Украине, составивших “Російсько-український словник” у 1996 роцi. Меня убеждали, что если в Киеве поменяли державный флаг и меня не спросили, то уж мое имя - вообще пустой звук. И тогда закономерно родилась идея, разыскать этот закон о языках, на который ссылаются его реализаторы и воплотители в жизнь.

Нашел, читаю ст. 39: “Имена личные передаются с национального языка на украинский в транскрипции”. Обратили внимание? Не переводятся, передаются в транскрипции. То есть без изменения фонетики имени.

Вот уж я осерчал, как же так - в законе все так просто, четко и ясно, а мне тут пудрят мозги люди, призванные этот закон соблюдать?

Подаю исковое заявление в городской суд с просьбой выполнить запись в полном соответствии с Законом о языках. Всем известно - у нас суд не только самый гуманный, но и самый скорый и правый. На дворе уже 1998 год и меня, наконец, слушают. Точнее, слушают ответчика - начальника паспортного отделения ГОВД, который легко опрокинул мои “легкомысленные доводы” убойными аргументами. А именно: приказом министра внутренних дел №... и сверхсекретной инструкцией по этому вопросу. Где я прохожу не под своим настоящим именем, а под кличкой “Володымыр Олэксандровыч”. И очень даже естественно, что независимый по идее и по закону судья Медведев А.М. согласился с такими “железными” доводами и в иске мне отказал.

Не знаю, как кому, а мне стало обидно за державу, где парламент и его законы так легко игнорируются, а то и вовсе перегибаются министрами, пусть даже и силовыми, то есть, представителями не законодательной, а исполнительной власти.

Направил кассационную жалобу в Луганский областной суд, хотя, честно говоря, Володымыр так Володымыр. Слава Богу, что внешность не подрихтовали.

Однако, выяснилось, что в Луганске на родине великого земляка В.И. Даля, есть еще достойные продолжатели культурного наследия. Причем их филологический и правовой уровень оказался выше “самых-самых” грамотных. И точка в почти двухлетней истории была поставлена в декабре 1998 г. практически без споров, мой иск удовлетворили.

“Таможня дала добро”, но не дала ответов на несколько далеко не праздных вопросов:

2. Почему должностные лица так самоуверенно игнорируют закон, принятый парламентом страны? Они что, уверены, что если надеть портупею или сесть в ответственное кресло, то им закон не писан? И что ответственность за его нарушение не для них?

3. Знают ли депутаты нашего парламента, что мы по-прежнему живем по секретным инструкциям и подзаконным приказам потому, что чиновники не контролируются парламентом, а сам закон приходится защищать от его “реализаторов” только через суд?

4. А может я по наивности своей решил, что у чиновников не хватает грамотенки? Может, это сознательная, продуманная акция, сверхзадача которой состоит в том, чтобы через 3-4 года в нашем исторически традиционно русскоязычном и русском Донбассе не оставалось даже памяти о русских именах? Тогда если это не насильственная украинизация, то что же?