Михаил ВОЙТЕНКОВ
Несмотря на традиционое сезонное затишье, первые два месяца лета были богаты большими и малыми политическими событиями. На их фоне как-то затерялся указ Бориса Ельцина о создании института уполномоченных представителей президента и подчинении им федеральных служб регионов. При этом границы подведомственных им округов не будут совпадать с границами субъектов Федрации. Многие из тех, кому вообще интересны указы федерального президента, этот восприняли как очередную аппаратную рокировку, не имеющую непосредственного отношения к реальной жизни. Между тем это - первый за последнне время более-менее серьезный ход федерального Центра в борьбе против усиливающихся процессов дезинтеграции. Насколько эффективной будет попытка "завинчивания гаек", покажет время. Но стоит оценить значительность причин, заставивших Москву всерьез озаботится укреплением своей власти на местах.
Сейчас Россия переживает бурную и глубокую децентрализацию. Создается и структурируется местное самоуправление. Из краев и областей выделяются и провозглашают себя республиками (пока в составе РФ) бывше автономные области и округа. Некоторые национальные и "русские" регионы получили статус свободных экономических зон (чего еще в начале девяностых упорно добивались, но так и не добились мэрия и население Санкт-Петербурга). Подписано несколько десятков договоров, устанавливающих особые отношения между Федерацией и ее субъектами. Фактически добилась государственной независимости Чеченская Республика Ичкерия, что означает поражение принципа неприкосновенности границ республик бывего СССР, с учетом которого он был распущен и на котором построено все постсоветское пространство. Если мировое сообщество признает Ичкерию как государство, дея выхода из состава России может стать господствующей и в политике других субъектов Федерации.
Сильнее всего стремление к обособлению проявляют Татарстан, Башкортостан и Саха-Якутия. С учетом имеющихся у руководства этих республик властных полномочий они могут считаться фактически независимыми. Их особые статусы закреплены в договорах о разграничении полномочий между республиками и центром и дают им возможности по использованию собственных природных богатств и промышленного потенциала, которых не имеют другие субъекты Федерации. Например Саха-Якутия, добывающая 98% российских алмазов, получила монопольное право на их добычу и продажу. Татарстан и Башкортостан добились вывода из-под юрисдикции Центра нефтедобывающей, нефтеперерабатывающей и энергетической отраслей.
Увеличившаяся самостоятельность регионов способствовала появлению у них самостоятельной внешней политики, основанной на новых геополитических ориентирах. У Дальнего Востока это - Китай, Южная Корея, Япония; у Тувы и Бурятии - Китай и в большей степени Монголя, у Карелии - Финляндия, Швеция и Норвегия, у Татарстана и Башкортостана - Турция и другие исламские страны.
Роль Москвы как столицы империи, откуда все новое, передовое, в том числе и политико-экономические преобразования, раньше приходило в провинции - и национальные, и "русские", - утрачивается на глазах. В регионы, граничащие с "дальним" зарубежьем (в том числе и в Санкт-Петербург) валюта, передовые технологии, новейшие средства производства, предметы роскоши и повседневного спроса, новинки популярной музыки и кино приходят напрямую с Запада. В другие регионы - имеющие выход к морю или границе - из Турции, Китая, Японии, Кореи. Или - через "ближнее" зарубежье с того же Запада. Сколько бы ни призывали с высоких трибун "покупать все русское", петербуржцы все равно будут приобретать более дешевые и качественные продукты из Финляндии и Белоруссии, Эстонии и Латвии, Литвы и Германии, Польши и Голландии, Молдовы и Украины. И никто не заставит директора питерского машиностроительного завода заказывать комплектующие на Урале, если дешевле и быстрей привезти их из Швеции. Из хорошего "своего" Россия может предложить, в основном, только сырье и стареющее оружие. Забрать же может многое - от налогов и природных богатств до квалифицированных кадров (в том числе руководящих) и "пушечного мяса". Невыгодность подчинения Москве даже для "русских" регионов - налицо.
Кроме того, не стоит забывать, что и во времена СССР в регионах России (за вычетом Москвы, "почтовых ящиков" и некоторых "ударных комсомольских строек") уровень жизни был ниже, чем в Прибалтике, Украине, Белоруссии, Молдавии, на Кавказе. Только кишлаки Средней Азии могли соперничать по нищете с "русской" глубинкой.
Апологеты сохранения "единой и неделимой", а также восстановления СССР упирают на то, что и Федерация, и Союз - типичные колониальные империи - не состояли из заморских территорий и метрополии, а были, есть и будут некоей неразделимой общностью в силу непрерывности подвластных территорий. Но история учит, что гораздо быстрее распадаются именно империи, земли которых не отделены друг от друга океанами и материками. Так, в начале нынешнего века, в одночасье распались две крупнейшие империи - Османская (Турецкая) и Австро-Венгерская. Еще одна империя, Российская, потеряла в горниле Первой мировой и Гражданской войн некоторые свои территории: Польшу, Финляндию и - на некоторое время - Литву, Латвию и Эстонию. Эти страны, развиваясь вне "великой" России, на деле доказали преимущество сочетания независимости и рыночной экономики. Позднее, захваченные СССР и включенные либо в его состав, либо в сферу политического влияния, они стали детонатором, взорвавшим и социалистический лагерь, и саму советскую империю, ибо помнили о "хорошем" житье при независмости и капитализме и о "плохом" - в империи и при социализме. (Впрочем, почти то же самое можно сказать и про другие европейские постимперские территории, вплоть до самой Австрии - бывшей метрополии, демонстрирующей всей Европе преимущества нейтралитета, демократического мононационального государства и социальной рыночной экономики).
Единовременный распад Варшавского пакта, а вслед за ним - породившей его "империи зла" - стал возможным благодаря той же причине, что погубила Османскую и Австро-Венгерскую империи, а в современное нам время - мини-империю Югославии. Непрерывность пространства способствовала так называемому "эффекту домино". Тогда вслед за одним "бараком" соцлагеря свергах коммунистов другой, а независимость по примеру Литвы объявляли Латвия и Эстония, а за ними - и сама Россия. В распадавшейся же Югославии попытка удержать национальные республики силой обернулась (в который раз) многолетей войной в центре Европы, которая все же не смогла помешать самоопределению народов, но отбросила неплохо жившую (по советским меркам) страну в жестокий экономический и политический кризис.
Между тем в Британской империи, которая начала "сыпаться" раньше и советской, и югославской, и российской, и османской, и австро-венгерской, процесс распада длиться уже третье столетие и не привел к сколько-нибудь заметному падению уровня жизни или производства в метрополии. Такая "плавность" процесса объясняется только и именно тем, что огромные ее пространства были разделены морями и странами. Таким образом, борьба за независимость одних колоний, (например, Северной Америки), никак не могла отразится на политческой ситуации в большинстве других (например, в Индии или Родезии).
Российскую Федерацию, которая тоже является, хотя и усеченной, но империей, губит то же, что губило СССР. Непрерывная территория, на которой "русские" области и края перемежаются с тюркскими, финно-угорскими, бурят-монгольскими и прочими национальными образованиями, создает идеальное поле для падающих костяшек-регионов. Первой из них стала Ичкерия. Изолировать ее от других республик, краев и областей Северного Кавказа удасться нескоро и обойдется очень дорого. То есть, как в свое время по Советскому Союзу, сепаратизм идет по России с невозбранностью Гулливера по стране лилипутов. И, в отличие от бродившего сто лет назат по Европе призрака коммунизма, он имеет вполне ощутимую плоть (самостоятельность регионов) и достаточно крови (неудачная, хотя и затяжная, попытка "восстановления конституционного строя в Чечне").
В распространении идей сепаратизма виновата не только и не столько политика Москвы и регионов, сколько география и экономика. В условиях экономического кризиса громадность и неоднородность российского пространства является роковой и предопределяет неизбежность конца. Региональная специфичность при немыслимо растянутых и затрудненных коммуникациях усиливается и перерастает в региональную обособленность. Уже сейчас нарушено сообщение товарных и людских потоков - деловых, служебных и частных - между Центральной Россией и Сибирью, не говоря о Дальнем Востоке. Страна слишком огромна, чтобы транспорт выдержал нынешний кризис. Скоро (уже сейчас) из Читы и Иркутска будет легче добраться до Пекина и Улан-Батора, а из Владивостока и Хабаровска - до Сеула и Токио, чем до Москвы и (а зачем?) Санкт-Петербурга. Как только непомерность транспортных издержек на пути "Регионы- Центр" (читай - "природные богатства - покупатели") станет преобладающей тенденцией, независимость не только Саха-Якутии и Татарстана, но и Камчатки с Приморским краем станет реальностью. Скорее всего, это неизбежно.
Многие аналитики, как "правой", так и "левой" ориентации, склонны винить в стремлении к суверенизации одни лишь региональные элиты. Да, разумеется, каждый губернатор области, края или президент республики заинтересован в том, чтобы властных полномочий у него было как можно больше. И каждый местный банкир и предприниматель стремится оградить свой бизнес от сильных конкурентов из Москвы. Но очевидно, что дело не только в этом.
Еще в 1995 году от 25 до 40 % опрошенных в различных регионах РФ разделяли суждение о том, что каждый народ, проживающий на территории России, должен иметь свою государственность, причем наибольшее число таких ответов дали представители титульных наций.
От четверти до половины опрошенных представителей титульных наций в Башкортостане, Саха-Якутии, Бурятии согласились с мнением, что Россия - это территория РФ за исключением бывших автономий.
Исследования показали значительный вес поддерживающих идею выхода субъектов РФ из ее состава. При этом, например, в Уфе, согласились с тем, что республики, края, области: входящие в Россию, должны иметь право выхода из нее, 34 % русских и 52 % представителей титульной нации, в Петрозаводстке - соответственно 22 % и 44 %, в Якутске - 19 и 47 %, в Абакане - 19 и 58 %. Тяга к обособлению часто объясняется распространненным среди населения регионов представлением (часто соответствующим действительности), о непропорционально большом вкладе области, края или республики в федеральную экономику и бюджет. Как показали исследования, от 34 ло 53 % жителей регионов считали, что их субъекты РФ дает другим (т.е.Центру) больше, чем получает от них. И это во многом соответствует действительности. В России сейчас лишь 10 (десять) регионов-доноров, способных прожить на собственные средства (к ним относится и Санкт-Петербург, отдающий половину собираемых денег в Москву). Дотационных же субъектов Федерации - 79 (в 1995 году - было 75). Между тем именно за счет территориальных бюджетов финансируется около 70% расходов на "народное" хозяйство, 80% - на образование, 88% - на здравоохранение и 70 % - на социальное обеспечение. При этом нагрузка на доноров постоянно возрастает, а некоторые дотационные регионы живут лучше них.
В апреле 1995 года 63,5 % жителей Алтайского края были убеждены, что правительство России относится к Сибири как к колонии. Обосновывая свое мнение, опрошенные указывали на дностороннюю перекачку средств в Москву, усиление изоляции края из-за высоких пассажирских тарифов, сокращение передач ОРТ на Алтай, невозможность узнать из программ телевидения и радио даже о погоде в этой части страны. При этом 13,5 % респондентов видели решение проблем Алтая в отделении Сибири от России, а 19,4% частично разделяли эту позицию. Многие из тех, кто поддерживает отделение края, говорили о некоем сибирском государстве как выразителе национальных интересов русских и упрекали федеральные власти в "нерусскости" проводимой ими внешней и внутренней политики.
То, что идеи суверенизации регионов являются настроением масс, показывает и то, что о планах самоопределения в ходе избирательных кампаний 1993-1994 годов заявили самые разные политические силы регионов Сибири. Так, Северобайкальский союз ветеранов и первопроходцев БАМапредложил провести референдум о создании Байкало-Амурской демократической республики. Бурят-монгольская народная партия строила свою предвыборную стратегию на идее создания Великой Буряти в составе существующей Республики Бурятия, Усть-Ордынского Бурятского и Агинского Бурятского автономных округов, а также других районов с бурятским населением, имея в виду перспективу объединения с Монголией. В Иркутской области и Красноярском крае обсуждалась мысль провозгласить Средне-Сибирскую (Енисейско-Ангарскую) республику, на Дальнем Востоке - воссоздать существовавшую в 1920-1922 годах Дальневосточную республику.
При этом идеологи региональной самостоятельности, заявляя о необходимости максимальной независимости от Москвы, не отгораживаются также от соседей, а наоборот, заявляют о своем единстве с ними. В том же Татарстане активно обсуждается тезис о существовании в ареале, населенном татарами, русскими, башкирами, чувашами, мордвой, марийцами, удмуртами и другими народами, отличающейся от остальной России Волго-Уральской цивилизации, и о необходимости создания Волго-Уральского штата, администативные границы регионов внутри которого были бы достаточно условными. Другим примером объединения регионов в борьбе за свои права может служить созданная в 1993 году несколькими "русскими" приуральскими областями, и тут же распущенная Центром Уральская республика. Показательно, что ее лидер - губернатор Свердловской области Эдуард Россель, тогда сятый со своего поста, спустя два года вновь занял его, теперь уже будучи избранным населением региона.
Кроме того, продолжают существовать другие крупные межрегиональные ассоциации, которые поддерживают между собой экономические связи и согласовывают между собой требования, предъявляемые Центру - "Северо-Запад", "Черноземье", Ассоциация Центрального региона России, "Большая Волга", "Сибирское соглашение" Ассоциация республик, краев и областей Северного Кавказа и др.
В пользу потенциальной склонности даже "русского" населения к сепаратизму говорит и то, что крупные группы россиян не считают внутренние границы Федерации постоянными и незыблемыми. Этому способствует наследие большевистского правления и принятый им принцип национально-территориального деления, обусловивший неравноправие различных административных единиц.
Начало ему было положено гражданской войной, когда многие области и города на территории нынешней России объявляли себя "независимыми". Не стерлись из памяти народной и постоянные изменения границ и статусов территорий при Сталине и позднее (например, Карелия была в свое время "полноправной" союзной республикой).
Важнейшим стимулом дезинтеграции было и остается политическое противостояние между сторонниками и противниками реформ. Как многие национальные, так и "русские" субъектах Федерации сильно отличаются друг от друга и от Центра по политической ориентации электората. В этой связи достаточно вспомнить итоги голосований на выборах в Госдуму в 1993 и 1995 годах и на президентских выборах 1996 года, а также прошлогодние выборы глав региональной исполнительной власти, в результате которых многие регионы возглавили коммунисты и жириновцы. Уже само наличие так называемого "красного пояса" говорит о том, что идеи построения социализма в отдельно взятой области или их группе достаточно сильны как среди местных элит, так и в умах большей части населения. Вообще "русские" регионы, не только красные, но и других цветов (например, Нижегородскую область) отделяет от Центра как разность отношения к переменам, так и традиционное неприятие "москалей" как заносчивых чужаков.
Отдельно стоит рассмотреть, насколько "русские" регионы осознают свою "самость" относительно друг друга. И тут наиболее показателен пример Санкт-Петербурга. Уже почти забыто, что в 1993 году, параллельно проводимому федеральными властями референдуму о доверии президенту, парламенту и правительству ("да", "да","нет", "да") в нашем городе проводился опрос населения по вопросу: "Считаете ли Вы необходимиым повышение статуса Санкт-Петербурга как субъекта Российской Федерации до уровня республики в составе РФ?". Тогда более 78 % петербургских избирателей ответили на него положительно. То есть фактически высказались за то, чтобы город получил статус национального государства, пусть и субъекта РФ. Значит, они уже тогда считали себя нацией, отличной от других "русских". А о том, что Петербург и петербуржцы принадлежат более европейской, нежели российской цивилизации, часто заявяют и москвичи, и другие россияне, не говоря уж о самих жителях города на Неве. Явное же предпочтение, которое отдают питерские избиратели сторонникам политических и экономических преобразований, равно как и получение реальных дивидентов от их результатов значительной частью населения, несомненно, выделяют петербуржцев из остального населения России.
Теперь, учитывая все ранее сказанное, можно попытаться с достаточной долей достоверности ответить на вопрос, вынесенный в заголовок. Таки сможет ли объединение всех федеральных структур в регионах, включая силовые, под началом наместников (упал намоченных) президента если не остановить, то существенно ослабить сепаратизм регионов? С одной стороны, власти субъектов федерации не вправе даже требовать согласования с ними такого решения, не говоря уже о более серьезном противодействии российскому руководству. С другой стороны, если нарезка зон, подведомственных уполномченным президента, не будет совпадать с административными границами территорий, закрепленными Конституцией, позиция регионов будет гораздо сильнее. Федеральному центру, очевидно, придется выдержать бой в Конституционном суде, и маловероятно, чтобы он закончился победой Москвы. А если объединение служб центрального подчинения будет происходить в рамках существующих субъектов РФ, их руководству, распоряжающемуся финансами, недвижимостью и другими активами в своих вотчинах, ничего не стоит "подружиться" и с новыми креатурами Москвы так же, как со старыми.
Кроме того, используя ту же всенародно принятую Конституцию РФ, закрепившую равноправие ее субъектов, последние могут требовать от Кремля наделения их такими же правами, которые уже есть у того же Татарстана или Саха-Якутии (не говоря уже об Ичкерии). И хорошо (для федералов), если список соискателей большей самостоятельности ограничится бывшими автономиями. Но, зная, насколько любой пример заразителен, можно с уверенностью сказать - "русские" области, края и города будут требовать таких же полномочий, как и национальные образования. И, если они их добьються, то очень скоро убедяться - новые возможности позволяют им жить и развиваться без оглядки на дорогую столицу. Что за этим последует, и последует ли, гадать не стоит. Вопрос лишь в том, как скоро это произойдет. Судя по всему, при сохранении существующих центроежный тенденций, предотвратить рост самостоятельности субъектов Федерации не удасться никакими административными методами. Ведь для этого надо резко ограничить уже имеющиеся права регионов, в том числе силовым путем. Но введение авторитарного правления в России сейчас сильно затруднено, в первую очередь из-за отсутствия дееспособной армии и эффективного бюрократического аппарата. Да и сами руководители республик, краев и областей не дадут себя в обиду, заблокировав через Совет Федерации любые законодательные изменения, уменьшающие их полномочия.
Еще менее вероятным представляется возрождение империи Москвы в границах бывшего СССР. Во-первых, все постсветске государства уже вкусили независимости и просто так, без боя, свои возможности распоряжаться ресурсами, промышленностью т землей не отдадут. Во-вторых, возрождение империи требует денег, а их в федеральном бюджете нет и на эти цели не будет. Разумеется, российский нефтегазовый комплекс был бы непрочь подмять под себя конкурентов из Азербайджана, Казахстана и Туркменистана. Но вслед за новым Союзом придет и новый, гораздо более ухватистый центральный бюрократ. А с ним договориться будет сложнее, чем сейчас - по дипломатическим каналам - повлиять на Баку или Алматы.
Так называемое углубление интеграции в рамках СНГ или же "Союз" России и Белоруссии - не более чем кости, брошенные Кремлем думскому "красному большинству". Объединение с бывшими советскими республиками - слишком дорогое и чреватое опасными последствиями удовольствие для Москвы. Конечно, появившийся на российской политической сцене Лукашенко является тем фактором, который активизирует имперские силы в борьбе за "Союз нерушимый". Но скорее всего, любые попытки восстановления централизации могут стать, подобно августовским событиям 1991 года, катализатором распада, который, в худшем варианте с кровью, все равно произойдет.
июль 1997 года
[Писать "Вольному Петербургу"]
[МАНИФЕСТ] | [Предоставление гражданства] | [Маленькая страна] | [Исторический очерк] | [Современное состояние] | [О текущем моменте] | [Проект национального гимна] | [Публикации в прессе] | [Наши линки] | [Пресс-релиз] | [Наши анекдоты] | [Анекдоты из жизни] | [Культурный проект] | [Публицистика. Краеведение]