ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ
(Германия)

У ОЗЕРА
Я подвержена идее
Побывать на Зейдер-зее...
Юнна Мориц
Начинаю эти заметки на острове Линдау возле озера Бодензее под шум дождя. Прибыли мы сюда вчера вечером, ведомые множеством рекомендаций местных и наших собственных знатоков замечательных мест Германии.
Остров, на который мы, в конце концов, попали, действительно зачаровывает с первого взгляда - но, получив в информационном центре заветный адресок для ночлега, мы ещё не знали, что очарование продлится не более часа - и переносить чемоданы будем уже под аккомпанемент грома и подсветку разрядов молний. Нас, израильтян, это огорчало гораздо меньше, чем наших американских партнеров по путешествию. То, что для испепеленных аравийским солнцем экзотика, для иных будни, от которых они и убегали в южно-германский курортный городок, теша себя надеждой оттянуться на песочке, покупаться в теплом озере и позагорать. Но, как выражаются поляки, что пану здраво, то холопу засть...
Как бы ни было, мы ели то, что в тот вечер нам бог послал. А бог послал старый маяк, эвклидовые треугольники яхт - они спешно поворачивали к берегу и грандиозную радугу - её грех было не попытаться запечатлеть на пленке. Гостиничка, в которой, мы расположились, очень напомнила нам с женой место нашего ночлега в Венеции (если не ошибаюсь, отель "Каналетто") - та же теснота и те же потуги на роскошь, узкие лестнички, каждый квадратный сантиметр на учёте. А в довершение всего оказалось, что так же под окнами здесь всего сто лет назад протекал канал, деливший остров на две части. По этому каналу двигались корабли, причаливавшие у церкви в конце маршрута. Потом канал засыпали, постелили мостовую с квадратной брусчаткой, очень напоминавшую (ох уж эта игра в напоминалки) спуск с Крещатика на Подол.
Киевская тема возникла даже тогда, когда кастелянша донесла недостающие простыни и полотенца. Когда наш приятель, старательно подбирая слова, хотел что-то спросить у нее, она сказала:
- Вам незачем говорить по-немецки, я свооя.
Лена оказалась киевлянкой. Мама ее до сих пор работает там, на Центральной телефонной станции, а она уже четыре года вместе с мужем привыкает к жизни в Германии. Чтобы было подешевле, поселилась в небольшом поселке неподалеку от Бодензее. Работы в сезон очень много. 
Напротив наших окон редакция местного еженедельника "Линдау-цайтунг" - и я наблюдаю, как одна дама (мужчины в поле зрения не просматривались), держа в уголке губ сигарету, что-то записывает, прижав к уху трубку.
Другая, просматривая какие-то бумаги, делает для себя выписки. А внизу у входа в редакцию - большой стенд под стеклом с последним выпуском газеты.
Сразу вспомнилось давнее время, когда в Киеве, гуляя по аллеям Первомайского парка, можно было на многочисленных стендах прочитать почти все газеты тогдашнего Союза. От "Звезды Востока" до "Советской Эстонии". Давным-давно закатилась в тартарары та звезда, и давно уже Эстония не советская. Вместе с исчезновением Союза исчезла и традиция выставлять газеты на публику для прочтения "на шару". А жаль - это был самый короткий путь к массовому читателю. В отличие от исчезнувшей традиции выхода к массовому читателю появилось нечто, о чем себе трудно было представить в те годы - выход напрямую к зрителю звезд эстрады. 
Ну, не звезд, но вполне профессиональных музыкантов, певцов, танцоров и прочих деятелей искусств. Началось с того, что, гуляя по Мюнхену, мы во дворе одного из замков услышали божественную мелодию скрипки.
Пошли на голос - и увидели молодого человека вполне артистичной внешности. Он одухотворенно играл, а в раскрытом футляре лежало несколько дисков с портретом на обложке этого самого юноши. Я списал в свой блокнот то, что было написано - "Predrag Petronijvic. Violina/ Jugoslavia". Немецкие летчики вместе с английскими и американскими прогнали этого юношу из своих концертных залов, где он, возможно, был известен и популярен, и он оказался в проходных мюнхенских дворах.
Ужели из них найдет он выход к европейской известности. Как знать, как знать?
Это было первое наше столкновение с новым способом общения представителей большого искусства с аудиторией. Дальше - больше. Вскоре мы узнали, что скрипач наш отнюдь не исключение. Просто услыхав в соседнем дворе громовые звуки, соразмеримые со слышанными в Домском соборе, мы ринулись на звук и увидели, что это никакой не орган, а трое молодых людей наяривают на баянах, да так лихо и виртуозно, что стоявший неподалеку от нас вполне респектабельный седовласый мужчина явно из бывших русских и явно имеющий отношение к музыке, время от времени краем пластинка утирал повлажневшие глаза. Жена его тоже время, от времени поглядывая на мужа, явно была растрогана сверх меры. И дважды подходила к коробке, в которой лежали аудиокассеты и оставляла ассигнации.
"САМ С БОБРУЙСКА, НЕ СУДИМ..."
Это знакомство с русскими во Франции произошло в последний день, который как обычно был нами оставлен для покупок сувениров родным и знакомым. Когда жена спросила меня о чем-то, стоявшая впереди девочка лет двенадцати потянула за руку маму и закричала:
- Послушай, послушай, они говорят как выы с папой! Наверно, они из Белоруссии.
Вскоре мы познакомились с Девочкиной мамой, которая сказала, что ее зовут Алла. А затем из толпы вынырнул и папа Володя:
- А, вы из Израиля! Очень уважаю вашу сттрану. За пятьдесят лет создать
государство, язык, культуру - да это же чудо.
На вопрос, как у них складывается жизнь, ответил уклончиво:
- Помогают помаленьку. Мы ведь из Черноббыльской зоны Организация "Врачи мира" пристроила нас в Ницце. Дали разрешение на работу. Вот только где её найдешь по специальности.
Тут вмешалась Алла:
- Я преподавала музыку. Но французские рродители совсем не уделяют своим детям внимания. И вообще, большинство из них такие тупые. Наши дети учатся вместе с ними, проявляют гораздо больше талантов, а они нас за это ненавидят.
Муж Аллы в Белоруссии был дизайнером. Он слушал и согласно кивал всему, что говорила жена. Потом, правда, робко добавил, что и среди французов встречаются культурные люди. Возможно, сказал, не всем на них везет. А к вам, на Святую Землю, мы обязательно приедем, пообещал Володя. И попросил помочь ему найти земляков из Бобруйска, оказавшихся, как и он, за границей. Что ж, вот и выпал у меня случай обратиться от имени Володи и Аллы - бобруйчане (или бобруйцы - не знаю вашего самоназвания, простите), откликнитесь на призыв земляков, живущих в захолустном француском городке Ницце. Авось он станет местом съезда бобруйчан планеты всей! 
Вторым человеком, говорящим по-русски, оказался портье нашей гостиницы. Но он был полуеврей, полуфранцуз, учившийся полтора года в университете в Минске. Оттуда он привез с собой жену-белорусску и тягу к связям с эмигрантами. Он для них и адвокат, и судья, и банкир, и царь, и бог...В промежутке между дежурствами в гостинице он пробивает своим клиентам разрешения на работу, виды на жительство и так далее, и тому подобное. А подобного тому у знающего из иностранных только русский эмигранта вагон и маленькая тележка. 
Портье зовут Эрик, фамилия его Маркус. Евреем был у него только дедушка. Но к его (Эрика) счастью, живет он (Эрик) не в Израиле и такая подробность мало кого интересует. А вот то, что, будучи французом, он русский знает почти как родной, очень интересует выходцев из бывшего СССР, оказавшихся во Франции без языка и без средств к существованию.
Завтра ожидается солнечное затмение, телеэкраны заполонены экстрасенсами, астрологами и прочими Нострдамусами. 

МЮНХЕНСКИЕ НАБРОСКИ

Седой благообразный старичок в полувоенном пиджаке-кителе и почему-то в черных перчатках с одышкой двигался по Одеон-плац. Потом присел отдохнуть на подоконник банка, закрытого по случаю выходного. Я всматривался в его и не мог отделаться от ощущения, что он вполне мог отправлять евреев в газовые камеры. Впрочем, с таким же успехом он мог быть и жертвой.
- -- --- 

На Мариенплац каждые четверть часа менялись действующие лица. Вначале посреди площади собрался круг глазеющих на индуса-факира. Его связывали по рукам и ногам, потом надевали на него мешок. Мешок тоже завязывали. И в конце концов он все равно исхитрился, развязал все путы и высвободился из мешка. Аплодисменты и монеты, летящие в раскрытый чемоданчик, были ему наградой. А мне подумалось, что неплохо использовать это как метафору. Порой израильским премьер-министрам - и левым, и правым - приходится проделывать трюки и позаковыристее.