Светлана ГАВРИЛИНА
Рассказ с таким названием есть у Брэдбери. Земляне прилетают на Марс, собираясь оставаться собой, не поддаваться влиянию чужой планеты. То ли ветер из марсианской долины тому виной, то ли солнечный свет, то ли вода - но через некоторое время они замечают, что говорят на другом языке, меняются внешне. И когда прилетает новая ракета, ее экипаж не может найти следов предыдущих поселенцев, а встречает смуглых и золотоглазых марсиан...
... Медики давно установили, что человеческий организм устроен таким образом, что здоровье и моральное состояние ухудшается, когда человек меняет место жительства, потому что большинство людей чисто биологически приспособлено к жизни там, где родились. Это влияние отслеживается даже во втором поколении. В стране же, где еще не так давно повсюду звучало из радиоточек: "Мой адрес не дом и не улица, мой адрес - Советский Союз", на протяжение десятилетий вольно или невольно делалось все, чтобы сотни тысяч людей перемещались с Украины за Урал, из Таджикистана на Вологодчину, обзаводились семьями, которым в свою очередь было суждено точно также разбредаться по необъятным просторам. Представители поколений, проведших жизнь в бараках и общежитиях, уже не в состоянии понимать, что дом - это не только выделенные тебе после десятилетий ожидания квадратные метры.
"Понаехало вас тут, лимита" - сколько раз любому из нас приходилось слышать и даже, увы, произносить. И вместе с тем как жаль было, помню, молоденьких лимитчиц из общаги на проспекте Солидарности. Их привезли в организованном порядке, работать довелось в холоднющих цехах - мороженое делали. Замечательного города Ленинграда они, по сути, не видели: утром на работу в Московский район, вечером дай бог доползти до общаги, по дороге купить булки с колбасой в универсаме. В выходные кино с дискотекой. Вся культура. Знакомая работала в приемной комиссии в ПТУ, пользовавшемся дурной славой. Нарушая служебный долг, отводила в сторонку мам и пап: "Куда ж вы своего ребенка привезли? Пропадет девочка..." И была права, пропадали...
В то же время иногородние выпускники университета, театрального, Академии художеств лихорадочно решали дилемму: искать место в кочегарке (а для этого еще и диплом нужно было скрыть, не хотели брать по лимиту людей с дипломами) или спешно связывать себя брачными узами с обладателем вожделенной питерской прописки, рискуя заработать пожизненный невроз...А если все же доводилось уехать по распределению, через год, другой, третий опять появлялись. И оставались правдами и неправдами.
Вот так и получалось. Со времени основания нашего города понятие "коренного населения" было в нем весьма условным. А в советскую эпоху в особенности. Гражданская война, блокада, невиданный масштаб репрессий именно здесь - а потом появлялись другие люди, и то ли ветер с Невы, то ли вода...
... Как-то с сыном-подростком проснулись в купе поезда, побежали за кипятком, достали пакетики с растворимым кофе. Обменялись парой незначащих полусонных фраз. И вдруг сосед вгляделся и полувопросительно-полуутвердительно произнес:"Из Питера." Выяснилось, что он когда-то у нас учился. Но вот что удивительно. Когда я спросила, на основании каких признаков наш попутчик определил, откуда мы, он смешался и не смог ничего ответить определенного:" Привычка к кофе поутру... Бледность... Речь правильная... Нет, не то: просто как-то так сразу стало ясно..." Марсиане у Брэдбери были смуглые и золотоглазые. А мы - какие мы?
Герои рассказа ловят себя на том, что называют землян смешными и нелепыми людьми. Петербургское известное высокомерие того же типа. Раз и навсегда привыкнув к неуютному, открытому всем ветрам пасмурному бытию, мы воспринимаем неторопливый уклад провинциальной жизни или безумную суету московских улиц как нечто чужое и малоприемлемое. И вместе с тем знаем, что чего-то очень не хватает. Как дедушка моего друга - семье дали квартиру в новом районе - исправно выполняя хозяйственные поручения жены, старался использовать любой повод, чтобы доехать до центра и урвать время для шахматной партии в садике...
Нам говорят, что мы музей под открытым небом. Но в музее жить невозможно, а сделать город Домом мы до сих пор не смогли. И те, кто в третьем-четвертом поколении, и те, кто в свое время приехал и понял, что не сможет уехать... Нам устраивают пешеходные зоны, но они пустынны и необжиты (как на Конюшенной). Вот в Твери есть удивительный бульварчик в центре, со старинными особнячками, будками сапожников и кафешками. Туда вправду ходят гулять с колясками, сидеть на скамеечках после похода по магазинам. Или даже в наших пригородах - достаточно пройтись летним вечерком, после закрытия музеев, по знаменитым паркам. Туристов сменяет местная публика. Люди здороваются друг с другом, обмениваются новостями, расспрашивают о школьных успехах детей. Это жизнь У СЕБЯ ДОМА...
А в "большом" Петербурге тем временем дискутируют проблему унификации мемориальных досок - их внешний вид и тексты, по мнению ряда ответственных лиц, должны быть унифицированы, сделаны по единому образцу. Бог ты мой, мы же так устали от затянутого в мундир города, да и необходимости в этом нет, чай, не столица государства давным-давно, да и государство все же другое... Город болен, ему тяжело, ему нужно помочь выздороветь. Стилизованные фонарики и новые памятники (спаси нас Господи по крайней мере от Церетели!) - это, пожалуй, не лечение. И даже выбивание денег из федерации и затеянные соревнования с Москвой не помогут. Какое там соревнование, если только на социальную политику в московском бюджете выделено 19 миллиардов новыми, а у нас весь бюджет - 15 с чем-то? Да и в чем соревноваться? Если насчет убирать улицы и латать коммуникации, так это вроде и так полагается... Когда мы прибираемся в своем скромном жилище, мы же не соревнуемся с соседом - "новым русским"...
Дело в другом. Есть, например, в Ленобласти город Приозерск, бывший Кексгольм. Там старая крепость, река Вуокса, вокруг красивейшие места. Когда я привезла туда путешествующих друзей, они заметили, что какая-то планировка не очень разумная, пятиэтажки унылые, зелень чахлая: "Души нет." А потом из буклета мы узнали, что Красная армия в 1944 году вошла в пустой город, из него ушли все жители. Те же, кого привезли строить комбинат, кто поселился здесь, были чужими, у них не было корней. На вопрос, как пройти к крепости, нам отвечали вопросом: "А разве здесь есть крепость?"
У нас все-таки иначе. Несмотря ни на что.
Как-то приехала в Петербург дама - вице-президент столичной фирмы, осматривать помещение для офиса в центре. Засомневалась: "Здесь же Нева рядом, а если наводнение, компьютеры придется таскать на второй этаж..." Она просто стояла рядом с тем львом, на котором в свое время сидел бедный Евгений, и вода доходила до ног. Мысленно соотнесла высоту льва с высотой окон здания и испугалась... Ей объяснили, что такое бывало раз в сотню лет. С неприкрытой - тем не менее - гордостью , как будто сами изобрели наводнения и написали "Медного всадника". Так что,слава Богу, гордиться мы вряд ли разучимся...
[ Писать "Вольному Петербургу" ]
[МАНИФЕСТ] | [Предоставление гражданства] | [Маленькая страна] | [Исторический очерк] | [Современное состояние] | [О текущем моменте] | [Проект национального гимна] | [Публикации в прессе] | [Наши линки] | [Пресс-релиз] | [Наши анекдоты]