ПОЗВОЛЬТЕ ВАМ "НЕ ПОЗВОЛИТЬ!”
На статью Д. Старокадомского “Требую сатисфакции”, “Дуэль” № 1, 2000 г.

Д. Старокадомский опубликовал свое видение проблем Южной Африки и истории Украины.

О неграх и бурах промолчу - некомпетентен. А вот по истории - извините!

Слово “казак” рождено в древности. Видимо, правы анонимные авторы украинской сказки “История Русов”, что оно происходит от слова “хазары” (“козар”) и обозначает степняков-прохиндеев.

Многие исследователи видят в казаках холуев захватчиков, разбойников, ловцов одноплеменников для продажи в рабство, связников и охрану хазар...

Сегодня это те самые “гориллы”, охранные банды бизнесменов, всевозможные “Титаны” и им подобные.

Некоторое время “казаками” считали себя и беглецы от панского гнета, их отличали от гультяев из Запорожья, грабителей и угнетателей.

“Казачество” было особым образом жизни, совершенно не схожим с оседлым хлеборобским бытием малороссов.

На протяжении десятков веков юго-западная окраина представляла собой конгломерат земель. Постоянно перекраивалась захватчиками, чужестранными и своими, то в воеводства, то в “паланки”, то в окраины - украйны. Различие районов окраины остатков Киевской Руси ощущается и поныне. И если сегодня каждое утро на Луганщине начинается словами по радио: “Мы - одна Украина, от Луганска до Карпат”, то это ложь. “Единой” мы были лишь в рамках СССР.

В десятке земель в средние века было недоступным место близ дельты Днепра, за речными порогами, окруженное водой и степью.

Здесь с XVI века до 1775 года расположились укрепленные логова казаков - “Сечи”. Сюда стекались мужчины-добытчики, преступники, разоренные беглецы со всей древнерусской окраины. Некоторые навсегда. Но в сечах было полно поляков, татар-разбойников, турок, армян, венгров, потомков “черных клобуков”.

За валами земляных крепостей казаки селились земляческими группами - “куренями”. Отсюда выступали в набеги за “ясырем” - рабами с Руси, “за жупанами и рухлядью” - на грабежи в другие страны или регионы Польши, России.

В сечи появилось и закрепилось имущественное неравенство. К примеру, атаман (“кошевой”) И. Сирко владел только табуном лошадей в 15 000 голов.

В “громаде” сечи сложилось управление, неписаные законы - “обычаи”, подчиненность, должностное “кормление”. Здесь вырабатывался особый суржик русского языка, понятный казакам из разных земель Руси.

Но никогда в сечах не было “казачьего государства, гордости всего украинского, да и всех славянских народов”, или “Ордена рыцарей” на европейский манер. Никогда не было “...действительно народной республики, защищавшей “чернь” от наглых польской шляхты, турецко-татарских поработителей и русских бояр”. Они были изредка и только в зародышах. Уместно говорить о власти толпы - охлократии, временами управляемой “обычаем”, чаще “значными” казаками, нередко - буйными разбойниками-паханами.

Конечно, многочисленны примеры, когда казаки сражались за свои земли, били поляков, татар. Ходили на Москву. Вносили организованность в стихийные выступления народа, выручали попавших в беду товарищей.

Но в целом большинство современников отзывалось неблагосклонно о запорожском казачестве. А хлеборобская память “сиромах” передала потомкам воспоминания о тех “лихих людях”.

Отошлю Д. Старокадомского к поляку А. Киселю, писавшему о безверии казаков; к П. Могиле, презрительно называвшему их “ребелизантами”; к московскому попу Лукьяненко, окрестившего “лыцарей” “уродами”; или к тому же предателю, а ныне “герою” И. Мазепе, именовавшему казаков “грабителями и охочими до пролития крови”.

Можно найти оценку казачеству и в поздних трудах ученых-казакоманов П. Кулиша, М. Драгоманова, Н. Костомарова, “прозревших” к старости и давших объективную историю первых малорусских крепостников-кровососов, тех самых казаков.

Духовный облик казаков был непривлекательный. Клятвопреступление, двоедушие, изворотливость, ложь, бегство с поля боя, предательство, дезертирство, стяжательство и жадность, поиски виновных среди безвинных, доносы и оговоры - пронизывают характеры и деяния всех фигурантов сечевых историй в той или иной степени.

Тот же Зиновий (Богдан) Хмельницкий, вынесенный историей в “народные герои”, - не исключение. По нынешним меркам он “двухпаспортный”: и русскому царю дал клятву на верность, и в те же дни переметнулся в турецкое подданство. Сдерживал грандиозное восстание малороссийского народа против поляков. (Смотри разыскания документов у Н. Костомарова.)

Богдан всю жизнь метался от казачьей верхушки к полякам, татарам, туркам.**

“Значные”, все гетьманы и богатые казаки были готовы на любую гнусность, лишь бы сохранить свои “привилегии”, “обычаи” и подмять под себя малороссов-хлеборобов. Так было во все времена казачества.

Кстати, история казачества не делится на какие-то периоды. Это не процесс развития, а набор историй “за такого-то гетьмана”.

Пожалуй, наиболее ярко о казаках написал в конце жизни рьяный казакоман, но и пытливый исследователь, писатель и историк Пантелеймон Кулиш. Тот самый, о котором ныне, не переставая, бубнят все самостийники и русофобы, напрочь забывая о его прозрении:

Не герои правды и воли

В камыши ховались

Та з татарином дружили,

З турчином еднались...

Павлюкивцы й Хмельничане,

Хижаки-пьяницi,

Дерли шкуру з Украины

Як жиды з телицы,

А, зидравши шкуру, мясом

З турчином делились,

Поки вси поля кiсткаами

Бiлими покрылись.

Кстати, написано “запорожским” языком, исключая матерщину и слова типа “пiдсрачник” (стул).

Когда писались эти строки, еще не тиражировался как “щирий украинец” И. Котляревский, тот, что на Полтавщине собрал весь мусор русского языка и отдельных слов и скомпоновал в поэму “Энеiда”, которую сам именовал шуткой, “бурлеском”. Т. Шевченко уже воспринял этот “бурлеск” как свой собственный язык. Тогда еще не развернулся поляк М. Грушевский, бросивший все навыки ученого на антирусское коверкание малорусского языка и всей истории юго-восточного осколка Киевской Руси.

Теперь о “пророке”, “мессии”, “гении”, как ныне именуют Т.Г. Шевченко оголтелые украинские националисты.

Вспоминается поездка по Днепру в 60-е годы... На прогулочной корме скоростного судна истеричная дамочка рассказывала группе, видимо писателей, о “поэте-коммунисте”.

Рядом со мной курил колоритный “кремезный” дидуган с длинными “запорожскими” усищами, лет 65-ти. Затягиваясь дымом, бубнил: “Ну и брэше! Я сам из Шевченок... Совсем не тем поэт был, не таким... Пьяниця, полицай, недолюдок, жмот... Таких крыныць и дерев шевченковых у нас тысячи...” Мы познакомились. Несколько часов поговорили. После возвращения из поездки я снова перечитал “Кобзарь”, хранимый с 1957 года.

Действительно, ни одного доброго слова о сослуживцах по армии не сказано, как и о выкупивших его из крепостничества, а затем выхлопотавших возвращение из солдатчины. Тех самых “москалей”, или русских. Их, видимо, Тарас считал “...кругом чужi люди”, как он писал о петербуржцах несколько ранее.

Позднее, побывав в старом Оренбурге и Орске, пожив в бывшей полицейской управе нового города, где ночевал Т. Шевченко, а в наши дни была гостиница, увидев чахлую лозу от “шевченковского” дерева, познакомившись с еще одним отпрыском рода Шевченок (сам Тарас был бездетным) - ученым, казакоманом, безграмотным в истории - основательно почитав источники, я убедился, что с личностью и творчеством “гения” не все так просто.

Конечно, полицаем Т. Шевченко не был. Лишь служил в полку, выполнявшем внутренние задачи. Типа частей, недавно расформированных и переданных в МВД жандармской Национальной Гвардии Украины.

Сосланный Николаем I в солдаты “без права писать и рисовать”, Тарас в период службы несколько раз ходил водой по Аралу и наносил на карту очертания берегов моря. Видимо, в окружении географов, во всяком случае, не рядовых. Писал маслом портреты жен и детей офицеров. И для других служивых Арал не был Невским проспектом!

Вот вам и “...почти перестал рисовать... социалист (читай коммунист) ... жертвовал своей жизнью ради борьбы с царизмом... отдал жизнь в борьбе с царем... и пр.”.

Зачем такие истерики, как у той дамочки на корабле?

Т. Шевченко был местным малорусским поэтом. Когда начинал сочинять, все его наброски заново обрабатывали его друзья. В типографии петербургского Императорского университета издан “москалями” его “Кобзарь”.

То обстоятельство, что Т. Шевченко был из крепостных, писал против панства, подчеркнуто возносил Украину, а не Малороссию, как она называлась, ненавидел царизм, писал на новом, но понятном языке - импонировало разночинцам-“социалистам” того времени и масонствующей интеллигенции. Они первыми и “раскрутили” поэта.

Никто, пожалуй, лишь в конце жизни П. Кулиш, М. Драгоманов и немногие другие, не ковырялся в истоках его творчества, в теоретической базе малограмотного художника и поэта.

Видимо, Тарас чтил лишь Библию и украинскую “историю”-сказку “История Русов”, так до конца ее и не дочитав, но став страстным казакоманом. (Смотри автобиографическую повесть Т. Шевченко на русском языке, где он описывает себя “паном Н.Ф. Сокирой”.) Так что не надо разбивать лбов о постаменты многочисленных памятников Т. Шевченко, которые даже немцы не взрывали в войну, а ныне обдирают добытчики металла.

Оценивайте поэта спокойнее.

Мое мнение о Тарасе следующее. Как поэт Т. Шевченко, в общем-то, первым распространил неведомый малорусский язык на Руси. Хотя до него уже были отцы-основатели языка.

Он первым реанимировал идеологию забытой казатчины, жил в том иллюзорном мире поэта. Главное, что он воспел ненависть верхушки безродных казаков к “москалям”, русским вообще. В СССР эта нота была перенесена на “нелюбовь к эксплуататорам”. В русской армии инородцам оружия не давали, лишь князькам со “значными”. А “...поiхав москаль в Московщину...” у Тараса сплошь и рядом.

Творчество Тараса, что очень важно для его характеристики, стало универсальным. К примеру, тот же “Заповiт” (“завещание”) нацисты толкуют как призыв к пролитию русской крови, а “коммунисты” как зов к революции.

Указанные факты и вынесли Тараса в “пророки”.

О художественной стороне его творчества говорить не буду. Это дело вкуса. Как и П. Кулиш, считаю, четверть работ поэта заслуживает “помещения в житницу языка”. Оставшуюся часть не считаю “мусором”, а лишь “просто стихами”.

Мне особенно импонируют стихи, в которых Тарас выступает как бунтарь, “пугачевец”. Время от времени я обращаюсь к Шевченко за справкой, взглядом, идеей из прошлого века. К примеру, после начала рьяной распродажи украинских земель нынешним Мазепой - президентом Л. Кучмой, прочитал тарасов “Холодный Яр”, где есть идея о нераспродаже земель (которые немцы в Фатерлянд вывозили эшелонами в годы войны!)

Небольшое отступление. В Москве на Арбате был чудесный магазин во времена СССР “Украинская книга”. Там можно было свободно приобрести новинки и переводы на украинский язык, которые было не достать в Киеве или Владивостоке.

Недавно триста таких книг, в основном с Арбата, я передал своим родственникам в деревне. Посчитал, что до уровня “классики” большинство книг “не тянет”. Среди книг было и 2-3 томика Шевченко. Книги благополучно лежат на чердаках вместе с “Кобзарями”.

Украиноязычные землеробы не хотят читать нынешний “панский” язык - мову. Он напоминает им о тяжелом труде, обреченной привязке к земле, скрытой неприязни к “городским”...

Сегодня неприятие украинского языка и “замечательных писателей” стало явлением и не только для города, но и для села. Такого лет 10 назад совершенно не было.

Чем ожесточеннее нынешние мазепы насаждают украинизацию, тем глубже в своих корнях роются мои сограждане. А в селах не выписывают даже свои многотиражки, если они еще сохранились. Дорожки в библиотеки совсем забыли... Лишь “классики литературы” трещат о себе и “безальтернативности реформ”, как сороки.

Принятые Л. Кучмой указы “О возрождении украинского казачества”, о мове, указ о капитализации земли (разгроме земледелия по требованию МВФ), увеличение всяческих поборов, в том числе и квартирных, с ограбленных до нитки моих соотечественников трудящихся, потихоньку пробуждает сознание спящих хохлов и вспоминается Тарасова

...а изоб збудить

Хиренну Волю, треба мiром,

Громадою обух сталить,

Та добро вигострить сокиру,

Та й заходиться вже будить...

Полагаю, что появятся на Украине историки-ревизионисты. Верю, это неизбежно. Спадет с ушей “лапша” и староказачьего, и советско-иудейского производства.

А. Гокунь, Луганск

*) “Не позволить!” - выкрик польского пана на Сейме. Типа “Вето!” у римлян.

**)Вообще-то Б. Хмельницкий как козак, т.е. воюющий только за деньги, много успел в своей жизни. Во время междоусобиц во Франции командовал там запорожскими наемниками. Отказался брать город (кажется Дюнкерк), пока не разрешили взятый город грабить три дня. За войны с Москвой получил от польского короля золотую саблю. (Прим. Ред.)

("Дуэль")