Sostenuto
В пустыне много опасностей. Это только кажется, что вокруг ничего и никого. А на самом деле только и жди подвоха с любой стороны. Нужно всегда быть настороже, чтобы вовремя свернуть в сторону. Я, правда, никого пока не встречал, и даже … этих не видел ни разу, только слышал. Но я точно знаю, если бы я вовремя не сворачивал в нужном направлении, не миновать мне беды.
А, может, и нет тут никого?
Ну да! Впрочем, это все без толку об этом думать, идти надо. Это всё… эти. Как появятся, так мысли какие-то начинают в голове бродить. Вздор, взодр все это.
А вдруг, когда-нибудь не успею спрятаться - что тогда? Брр, даже думать страшно.
Что это там, вдалеке? Нет, показалось. Песок. И небо. Песок всегда
красный, небо всегда черное. Песок горячий, шуршит под ногами,
в него можно зарыться, если есть время, если заранее услышать
топот. Иногда песок приобретает формы. Разные формы. А небо никогда
не меняется. Небо всегда высокое, гладкое, холодное и… бесстрастное.
Andantino
Мы сидели на Пушкинской площади, отдыхая после утомительного пути
от Маяковки до скамейки рядом с Пушкиным. С той стороны, где написано:
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой…
Вокруг тоже отдыхали люди, парами и группами. Перед нами возник мужичонка с пакетом. Попросил закурить. Мамонтов широким жестом протянул пачку "Пегаса". Мужичок выковырял сигарету и попросил огонька. Мамонтов с щедрой улыбкой протянул ему зажигалку. Мужичок запыхтел, выпуская изо рта вместе с клубами дыма резкие замечания в адрес правоохранительной системы - менты-де обнаглели. Он час просидел в отделении милиции. Ну, выпил, ладно. Ну, перебрал чуток. А в отделение-то почто тащить! Учитель, видите, он. Вообще-то, психолог. Да. Вы понимаете? Хе-хе. Да. А теперь - учитель географии в школе. У него есть дача, катер. Во, кстати! Поехали к нему на дачу! У него еще осталось (он привысунул из пакета бутылку коньяка). Для большей устойчивости мужичонка сел рядом на скамейку. Андрей, увидав бутылку, всучил ему червонец и забрал коньяк. Мужичок не возражал. Мужичок весело помахивал головой.
- Давайте, я вам погадаю.
Мамонтов спросил деловито:
- По руке?
- Не-е. Я-ить психолог, по лицам гадаю. Давай три копейки.
- Гривенник есть.
- Нет, за пятак можно, за медь.
- У меня есть, - я протянул ему пятак.
Мужичок глянул на меня и сказал:
- Потом дашь, подумавши.
Он встал перед нами и стал разглядывать. Лицо дряблое. Сам маленький, неказистый. Пошатавшись недолго перед Андреем и Мамонтовым, он остановился на мне.
- Вот! - засмеялся он. - Телок! - он похлопал себя ладошкой по уху. - Лопух!
Мои спутники засмеялись. Я тоже.
- Я таких знаю. Он всю жизнь маятся будет.
В этот момент до него дошла бутылка, из которой мы по-очереди отхлебывали. Мужичок сел снова на скамейку рядом со мной, отпил и, пошуршав в пакете, достал оттуда конфету.
- А мне, - обиженно протянул Мамонтов.
- Не, тебе не дам. Ему вот, - он ткнул пальцем в меня, - дам.
Порывшись снова в пакете, он вынул еще одну конфету. Я взял ее и протянул Мамонтову, но он не успел ее взять, Андрей перехватил и сунул ее в рот. Мужичок икнул и достал всю коробку "Ассорти".
- Слушай, - обратился он ко мне, - ты же умный парень. Умница, каких поискать. Что ж ты такой дурак?
Он прищурился и сказал громче:
- Где вы его откопали? Такие же давно вымерли. Ну, ладно, решайте: едем ко мне на дачу? Развлечемся там.
Потянувшись с приглашением к моим спутникам, он оперся о мое колено. "Педик, что ли?" - мелькнуло у меня в голове. Мужичок тут же дернулся и стал оправдываться передо мной:
- Ты не думай, я не голубой.
Я смутился от его догадки:
- Я и не думаю.
- Тебя как зовут?
- Александр.
- А меня Николай Иванович. Так вот, Саня, ты о чем думаешь, все у тебя на лбу написано, - он опять заглянул мне в глаза и махнул рукой, - Лопух. Где вы его подцепили? Давай пятак.
Я подал монету. Он, не беря ее, сказал:
- Но сначала подумай.
Моя рука повисла в воздухе. Коньяк кончился, Мамонтову стало скучно:
- Что вы, Николай Иванович, все о нем да о нем. Мне бы погадали.
Николай Иванович перевел на него взгляд.
- Нет, тебе не могу, не вижу.
Мамонтов разочаровался:
- Э! Вот еще гадалка!
Николай Иванович проговорил, не меняя интонации:
- В морду бы тебе заехать.
Мамонтов вспылил:
- Попробуйте!
- А мне, - встрял Андрей, - мне погадай.
- И тебе не хочу.
Пока они обменивались репликами, я постепенно опустил руку. Николай Иванович еще раз взглянул на меня и задумчиво протянул:
- Эх, будь я женщиной - непременно бы в тебя влюбился.
Мои спутники решили, что отдохнули достаточно, и поднялись на ноги. Поднялся и я. Мы по-очереди за руку попрощались с Николаем Ивановичем, а Андрей добавил с широкой улыбкой:
- Ну, мы пошли - служба.
Мы направились в сторону кинотеатра "Россия". Я обернулся. Хотел было вернуться и сказать ему, но не придумал, что именно, махнул рукой и пошел дальше.
- Бродит тут пьянь всякая, - веско сказал Мамонтов.
- А как он тебя, - засмеялся Андрей, - телок, лопух.
Я молчал. И еще долго я молчал, пока мы не подошли к Трубной площади.
- Куда это мы? - спросил я.
- Ты что, не помнишь? Мы же договорились - в "Аннушку" на Цветном.
- А-а.
В голове слегка шумело, но вобщем-то я не чувствовал уже опьянения. "Ночь отличная," - думал я. Было то время суток, когда машины проезжают по бульварам редко, а людей и вовсе нет. Постепенно в душе у меня все улеглось, и я почувствовал себя легко.
В "Аннушку" нас не пустили - спецобслуживание. Мы купили у швейцара бутылку красного и продолжили мероприятие. Вино решили распить прямо здесь.
Три молодых человека в белых рубашках, в галстуках и с зонтиками
в руках чинно сидели на скамейке Цветного бульвара и по-очереди
прикладывались к бутылке. Так хорошо закинуть голову и глядеть
на макушки деревьев в рыже-черно московском небе!