Скажи кто-нибудь из вас, что Никита не любит пиво, он бы не просто обиделся, он посчитал бы вас за кровного врага. Не то чтобы он не любил, он ненавидел пиво по неизвестной никому, даже органам, причине. А назвать его дурачком было трудно. Во-первых, он порол раков похлеще еще тех пивмэнов, а во-вторых, и вам, и последним он запросто мог дать по...

Дружил Никита с таджиками, министром обороны и еще хрен знает с кем, но по крайней мере дома его видели редко, а когда видели, он был кирной и страшный, строчил у всех на "Степное" и мочил их по углам. Родственники не знали, куда от него деться, милиция боялась связываться, учитывая пятифунтовые кулаки и связь с вышестоящими органами, а местная шушера его обожала, и каждое появление Никиты было чем-то вроде праздника.

Никита собирал бражку и вел в "Шашлычную". До закрытия несся оттуда грохот и буцальные вопли. Автобусы не останавливались на остановке, прохожие благоразумно отсутствовали, студенты-дружинники, делая вид, что увлечены разговором, проходили мимо. А Никита в этот момент угощал стулом или куском буфета забредшего по случаю глупого, или брал за грудки кого-то из знакомых, по простоте душевной намекнувшего на необходимость догнаться пивом. Радостные официантки, с меркантильной целью задирая юбки, метались из буфета в кухню, из кухни в залу, принося и унося.

Толпа орала песни и квасила дерьмо. На халяву и уксус сладкий — Никита платил за все. Самое интересное то, что он не сидел. Сперва его посадить просто не успели, а потом было уже поздно. Он стал взрослым и страшным, с влиятельными друзьями. Вот он, гавкнув и топнув копытом, выудил из-за стойки молодую буфетчицу, и, ржа, унес в подсобку. Она брыкалась. Первые пять минут. Назад Никита вернулся, даже не застегнувшись. Бражка одобрительно загудела, зазвенела посудой, дернула еще из горла. Никита ухмылялся и грозил всем ящиком. За кем-то приехала неотложка и увезла. Буфетчица, осмелев и одевшись, выползла из темноты и, намекая, пристроилась возле героя дня. И тут...

Дверь открылась, и вошел я. — Пару пива и шашлык, пожалуйста, — игнорируя бедлам, заказал я, и тут же пришлось уворачиваться от пустой бутылки, брошенной нетрезвой рукой. По-медвежьи рыча, на меня лез Никита. Он не имел представления о том, что я взял намедни в аптеке баночку великолепного вьетнамского вазелина. Но когда он об этом догадался, было уже поздно...

Так в моей записной книжке появился еще один крестик...