В закопченном решете под кухонным столом жил зеленый студень. Не что чтобы он занимался там чем-то определенным. Просто сидел целыми днями, мрачно лупал красными моргалами, хлопал ушами и недовольно бульчал, если к нему подкрадывался деревянный лошадиный протез.

Каждую ночь мимо студня, тупая по-слоновьи, мотылялись алчные ежи, чавкая всякой мерзостью, которая по оплошности кухара закатилась по углам. Часто в форточку просовывалась мохнатая ветвь смородины, шарила по полкам, опрокидывая кастрюли, добиралась до банки с морковным киселем. В темноте гремела разбиваемая посуда, точились по начкам противные пауки, и кто-то настойчиво бухтел в дымоходную трубу. Может, филин, а может, муравьед.

Вообще жизнь на кухне не отличалась спокойствием. Часто кого-нибудь зарезали и бросали в огромную кастрюлю с кипящим борщом — для навара и в целях сведения личных счетов.

Иногда проламывался потолок, и в образовавшуюся дыру втыкался угловатый мохнатый череп с синими губами и черными, источенными жуками-навозниками, клыками. Полосатый бычень громко чихал, сопел, исполнял утробным профундо свежую арабскую песню и снова выкапывался на крышу, обдирая в кровь длинные, полысевшие от длительного обсасывания бобрами уши.

Изредка на кухню заваливали монголы. Они бухали тут, используя на закусь даже заплесневевшие макароны, лохмотья обоев и засохший неароматный форшмак из зябликов. Бухали долго. Как правило, один из них оставался потом ночевать в холодильнике. Долго сохранялся, и потом кухар мочил из него эскалопы по-монгольски. Вовсе не дурно. По вкусу напоминают изделия из верблюдов.

За шкафом с горчицей и клизмами жили скворцы и какаду. Для них кухня была нехилым пастбищем. Но и кухар был не дурак. Когда малосольные еноты и битая птица поднимались в цене на базаре на пару юаней, он воровал на бахче стручки с ананасами и страусиные яйца, а потом, придя на кухню, совал свой длинный, как у Буратино, только сизый от червивочки, как у Папы Карло, нос за шкаф и матерился по-таджикски. Какаду терпеливо сносили это издевательство, а темпераментные скворцы в порыве благородной мести цапали его за нос и немедленно отправлялись в уху. Кухар знал свое дело...

Но в один прекрасный день на кухню упала нейтронная бомба. Пожужжала шугально, намылилась и ка-а-ак!...

Ясное дело, хрен там чего и кого осталось. Был я там. Только полукилометровая воронка оплавленная. А в центре сидит в закопченном решете зеленый студень. Ни черта не делает, лишь мрачно лупает красными моргалами, хлопает ушами и недовольно бульчит. Просто от скуки...